Читать книгу "Время лохов [СИ] - Игорь Анатольевич Безрук"

Я в который раз поблагодарил бога за свою смышленость и запасливость. А если бы я приехал, как Генка: гол как сокол, — нашли бы мы тогда квартиру? Вопрос!

— Мы переедем завтра вечером, — предупредил я хозяйку. — С утра работаем.

Она протянула ключи и назвала код подъезда:

— Три-пять-ноль.

— Запомню, — уверил я ее и тут же выскочил из квартиры, чтобы только моя радость не выпорхнула при ней наружу.

Грицай вернулся часов в одиннадцать вечера. Я разогрел сваренный мною днем суп и накормил его. Рассказал обо всех своих передрягах и о том, что наконец-то нашел жилье. Генка, однако, на удивление, воспринял мое сообщение без особого восторга. Я отнес это на счет его усталости.

После ужина Генка мгновенно отключился, я некоторое время еще смотрел телевизор.

Утром поехали на базу. К десяти. Это был обычный распорядок, но он как никакой лучше всех подходил для нас: добираться до базы далеко, а возвращаться с работы придется за полночь.

У ворот уже толпилось человек пять. Вскоре охранник пропустил всех на территорию. В раздевалку нужно было проходить мимо конторы. У входа в контору стоял хозяин и какой-то мальчишка лет пятнадцати — шестнадцати, тоже армянин. Увидев Грицая, кинул ему «Здравствуй, Гена» и потом, как мне показалось, недовольно перевел на меня взгляд своих глубоко утопленных узких глаз и тут же бросил:

— А этого зачем привел?

Я не понял, кого он имел в виду. Генка промолчал.

— Я же сказал, что берем только двоих.

Тут я увидел, что подошел еще один новенький.

— Ну так и есть — двое, — нашелся я, но юноша меня будто в упор не видел.

— Гена, я же сказал: берем вас двоих, — тыкнул он маленьким корявым пальцем в Грицая и подошедшего.

— Подождите, подождите, — я опять ничего не понимал. — Я же позавчера с Геной был, мы вместе приехали, я сказал, что на следующий день буду искать для нас жилье. Теперь я здесь. Я же говорил вам, — обратился я уже непосредственно к хозяину, поняв, что в конечном итоге решает он.

Хозяин подтвердил мои слова.

— Да, да, Саркис, он отпрашивался на вчера, тебя не было.

Юноша немного замялся, но не стал перечить.

— Ну, раз вы вдвоем приехали, идите переодевайтесь, а ты тогда — лишний, — тыкнул он пальцем в новенького, и тому ничего больше не оставалось, как развернуться и уйти восвояси.

В раздевалку я вошел бледнее бледного. Хотя чему удивляться: мы с Грицаем едва знакомы, и тот вовсе не обязан был за меня переживать, даже если мы и земляки. Но такого явного, можно даже сказать, предательского отстранения Грицая я, конечно, никак не ожидал. Я же вчера не дурака валял, а искал квартиру, которая нужна была нам обоим — разве не очевидно? Вдобавок, в то время как Генка зарабатывал деньги, я тратился. Да и потом, что бы Грицай делал, не прихвати я с собой в Питер карманные? Сотня за первое жилье, сотня в агентство, сотня предоплаты… Грицай ничего про это не сказал, а я чуть не лишился работы.

Первые часы обида душила меня, но вскоре, метая с машины на машину ящики, коробки, тюки и упаковки, я ненадолго обо всем забыл. Еще сегодня мы получим наличные, а с завтрашнего дня начнем работать, как постоянные грузчики. У нас наконец-то появилась работа, есть кров, хватило бы только здоровья, все остальное ничего не значит, так, одна суета.

Часов в семь вечера мы с Грицаем отпросились и окончательно перебрались на новую квартиру. С этого дня наша жизнь потекла по новому руслу.

Утром (спали — не спали) будильник — словно бдительный страж. Затем кофе, булка с «Рамой» (она дешевле сливочного масла, но по вкусу приемлема), суп по пол-литровым стеклянным банкам (в соседней комнате с раздевалкой хозяин оборудовал столовую с микроволновкой), бутерброды с салом на обед (уезжая, мы прихватили с собой килограмма два сала — первая еда и закуска для хохла).

Если не будет вечерних фур, заканчивать мы будем в десять вечера; около двенадцати ночи возвращаться домой — можно будет еще отдохнуть. Пока молодые, — здоровье позволяет. Лишь бы платили исправно, без заморочек.

20

Двенадцать-пятнадцать шагов вперед, столько же обратно. Это еще среднего размера фура. Картонная коробка в десять, либо пятнадцать, а то и двадцать пять килограмм (иногда в пятьдесят, но не часто).

Поначалу я о чем-нибудь думал, потом убедился, что мысли путаются, застревают, и от этого только раздражался, а раздражаясь, уставал еще больше, выматывался. Попробовал считать шаги, чтобы отвлечься от мыслей, но это мало помогало.

— Ты слишком паришься, — сказал напарник по разгрузке, крепыш, чуть меня младше. — Отключи мозг.

Я с удивлением посмотрел на советчика, но, подхватив следующую коробку, все-таки попробовал отнести ее в начало фуры, не задумываясь. Ничего, однако, у меня не вышло: мысли все равно переплетались или наслаивались одна на другую.

Тогда я попытался, как во время игры в баскетбол, расслабиться, что помогло на первых порах носить тяжести, не напрягаясь, но до конца очистить мозг от мыслей не получалось. Надо быть, наверное, каким-нибудь йогом, чтобы добиться полного отрешения. И с каждой последующей фурой я убеждался — если не научиться освобождать голову — долго не протянешь.

— Тупо взял, тупо понес, — усмехнулся крепыш, видя, как я пытаюсь с собой бороться.

«Тупо взял, тупо понес»… Я брал очередную коробку и нес укладывать ее в новый ряд, с удивлением обнаруживая, как легко пустота заполняет голову, как легко вытесняет мысли. Пустота, оказывается, вовсе не пустая, она тоже объемна, тоже обладает плотностью (парадокс), и тело при наполнении мозга пустотой, становится гораздо легче, расслабленнее, управляемее.

Странное ощущение безмыслия оказалось, на удивление, столь же реальным, как и ощущение времени или пространства. Наверное, такая же пустота заполняла мозг безотрывно следящего за поплавком рыбака или военного, часами глядящего в одну точку на стене (по сути, спящего с открытыми глазами).

Я всегда удивлялся в армии, как кадровики могли так спать: не закрывая глаз, теперь